– Пока у тебя только одно имя, – пояснил старик, – нонемного погодя может появиться ещё одно или даже несколько. Иногда именаизнашиваются, совсем как одежда.

– Тётя Пол зовёт тебя Старым Волком, – заметил Гарион.

– Знаю. Мы знакомы друг с другом очень давно.

– А почему она так тебя называет?

– Кто может проникнуть в мысли такой женщины, как твоятётя?

– А можно обращаться к тебе «господин Волк»? – спросилГарион.

Имена всегда имели для него большое значение, и тот факт,что у сказочника не было никакого, всегда тревожил мальчика, это придавалостарику какую-то незавершённость.

Бродяга серьёзно взглянул на малыша, но тут же расхохотался:

– «Господин Волк», и придумает же! Ну что ж, думаю, этоимя подходит мне больше всех остальных!

– Значит, можно?

– Совсем неплохая мысль, Гарион. Мне очень нравится.

– Не расскажете ли какую-нибудь историю, господин Волк?

Время и расстояние чудесным образом сократились, когда«господин Волк» начал сплетать чудесное кружево рассказа о необыкновенныхприключениях и мрачном предательстве во времена гражданских войн междуарендами.

– Почему аренды такие? – спросил Гарион после однойособенно ужасной легенды.

– Они по крови очень благородны, – ответил Волк,откидываясь на сиденье тележки и небрежно размахивая поводьями, – а таким людямникогда нельзя по-настоящему доверять – иногда деяния их непонятны простымсмертным.

– Рандориг – аренд, – сказал Гарион. – Он кажетсяиногда… ну, не слишком умным, ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Всё – последствия этого благородства, – отозвалсяВолк. – Аренды так много времени проводят, раздумывая о собственном величии,что просто не в состоянии думать о других вещах.

Они очутились на верхушке высокого холма – в соседней долинерасположилась деревня Верхний Гральт. На этот раз лепившиеся друг к другудомишки из серого камня с черепичными крышами показались Гариону ужасноубогими. Две дороги, покрытые толстым слоем белой пыли, пересекались у околицы;от них разбегались узкие извилистые тропинки. Дома были крепкими, приземистыми,но с такой высоты казались просто кубиками, расставленными по долине. Дальше,на горизонте, поднимались изъеденные временем вершины гор Восточной Сендарии,покрытые вечным снегом, который не смогло растопить даже жаркое летнее солнце.

Усталая лошадь медленно тащилась вниз, к деревне; копытаподнимали крохотные фонтанчики пыли, и вскоре тележка уже катилась повымощенной булыжником улочке к деревенской площади. Жители деревни, конечно,считали себя слишком занятыми людьми, чтобы обращать внимание на какого-тооборванного старика с мальчишкой в неуклюжей повозке. На женщинах были красивыеплатья и остроконечные шляпы, на мужчинах – дублеты и береты из мягкогобархата. Они высокомерно взирали на пришельцев, а немногие фермеры, приехавшиев посёлок по делам, почтительно сторонились, уступая дорогу коренным жителям.

– Какие красивые, правда? – заметил Гарион.

– По крайней мере, сами они так считают, – согласилсяВолк с плохо скрытой ехидной усмешкой. – Думаю, теперь самое время что-нибудьпоесть, как ты думаешь?

И тут Гарион неожиданно понял, что ужасно проголодался.

– Но куда мы пойдём? Здесь все такие важные! Неужеликто-то пустит чужаков в свой дом?

Волк, рассмеявшись, потряс перед ухом мальчика звенящимкошельком.

– Ничего, мы довольно быстро заведём здесь знакомых, –пообещал он. – Есть места, где всегда можно купить еду.

Купить еду? Гарион никогда ни о чём подобном не слыхал.Всякий, кто бы ни появился у ворот фермы Фолдора во время обеда, немедленноприглашался к столу.

Видно, здесь люди вели себя совсем по-другому.

– Но у меня нет денег! – возразил мальчик.

– Здесь хватит на обоих, – заверил Волк, останавливаялошадь перед большим низким зданием, над дверью которого висела вывеска сизображением виноградной грозди. На вывеске были ещё какие-то слова, но Гарионне умел читать – Что здесь написано, господин Волк? – спросил он.

– В этом доме можно купить еду и выпивку, – пояснилтот, слезая с тележки.

– Как здорово, должно быть, уметь читать! – задумчивопротянул мальчик.

Старик удивлённо взглянул на него:

– Неужели ты не можешь читать, парень?

– Некому меня учить. Фолдор, правда, умеет, но, кроменего, на ферме все неграмотные.

– Глупости! – фыркнул Волк. – Я поговорю с твоейтёткой. Она пренебрегает своими обязанностями. Давно должна была научить тебя.

– А разве тётя Пол знает грамоту? – ошеломлено спросилГарион.

– Конечно! – бросил Волк, направляясь в кабачок. –Правда, она говорит, что от чтения мало пользы, но мы уже спорили на эту темумного лет назад.

Он явно был расстроен тем, что Гарион не получает должногообразования. Но мальчик, однако, слишком за интересовался окружающим, чтобыобращать внимание на ворчание старика. Комната оказалась большой, тёмной, снизким потолком из дубовых балок и каменным замусоренным полом. Хотя на улицебыло тепло, в очаге посреди комнаты горел огонь; дым неровными клочьямиподнимался в дымоход, установленный на четырёх каменных подпорках. В глиняныхблюдцах, стоящих на длинных, покрытых пятнами столах, мерцали сальные свечи,пахло прокисшим пивом и вином.

– Что у вас есть? – спросил Волк у кислолицегонебритого человека в засаленном переднике.

– Осталось немного окорока, – ответил тот, показывая навертел. – Только позавчера зажарили. Ещё овсянка с мясом, вчера утром варили,да хлеб, не очень чёрствый, недельной давности.

– Прекрасно! – изрёк Волк, садясь. – Подайте кружкулучшего эля и молока для мальчика – Молока? – запротестовал Гарион.

– Молока, – твёрдо повторил Волк.

– А деньги у вас есть? – требовательно протянулкислолицый.

Волк снова позвенел кошельком, и лицо хозяина внезапнопрояснилось.

– Почему вон тот человек спит? – спросил Гарион,показывая на храпящего поселянина, голова которого лежала на столе.

– Пьян, – коротко ответил Волк, мельком взглянув намужчину.

– Неужели о нём некому позаботиться?

– Ему это вовсе не нужно.

– Ты его знаешь?